Глава 16
Новый, новые, новое
1.
читать дальшеЧто за обстоятельства, которые заставляют одних под Новый Год умирать в снегу, а других часами бродить по парку в одиночестве? Не одного ли порядка эти вещи? Теперь Эгле представлялось так, будто на ней, такой счастливой, есть долг закрыть мировой сквозняк, который образовался в душе у каждого после произошедшего. Но с чего начать, не знала. Она спросила Тиву:
- Ты далеко живёшь? Наверное, замёрзла?
- Близко. На улице Папоротников.
Где это, никто из троих не знал, но почему-то не спросили.
- На Папоротников не поеду! – объявил таксист, - Это же на куличках, я там застряну в сугробах и вообще сегодня не попаду домой; только что обещал жене, что беру последних людей и поспешаю с ними.
- Ты – добрый человек, - Тива наклонилась к нему и произнесла это совсем без иронии, - И верно, там изрядные сугробы. Я выйду, где все.
- А давай тогда и ты ко мне, - предложила неожиданно для самой себя Соня, которая так устала, что не смогла как следует разозлиться на водителя, - Посушишься, а там решим.
Тива пришла на помощь, не паникуя и не спрашивая ненужного, помогла Соне взять себя в руки – похоже, что не только ей, с Тивой они успешно спланировали действия и последовательно осуществили. Соня испытывала благодарность такого рода, как если бы Тива не взяла на себя четверть тяжести события, а выкинула её полностью прочь.
- Спасибо, Соня. Я как раз посмотрю на мозаику в Крыльях, о которой все в городе говорят.
____________________________________________
- Здесь и живём. Проходите, что ли, всё в порядке, да? Не будем больше вешать нос?
- Да нам с Эгле лично всяко – незачем! – тут же заявил Мартын, - А у нас Новый Год, а у вас?
- А у него…
- А у него – нет, не год, а что-то другое… новое. Просто, девчонки, не могу больше об этом.
- Тогда садитесь сюда, снимайте ботинки, выливайте из них воду вот сюда… - предложила Соня.
Они уговорились, что до завтра не скажут родным о страшной находке. Им показалось, что так правильно (потом, может быть, их опросят как свидетелей). И сейчас, оттаивая, постепенно приходили к тому, что смолчать вовсе не так трудно.
- А, во…вот и вы, вы! Ну, ну и горазды по сугробам рассекать! Иии почему М-мартын один – а Эглей – два… две? Три? Двее!
Дядя оказался пьян. И это задолго до начала застолья, что совсем на него не похоже! Через несколько дней Соня поймёт, почему ему стоило быть пьяным, но сейчас ей стало, конечно, стыдно.
- Вы полагаете, мы с Тивой похожи? - растерялась Эгле.
- Со стороны виднее! - уверила её Тива, смешно скопировав её позу и улыбнувшись Льву приветственно.
- Ну-у, это даже хорошо, продолжайте в том же… двоиться. Двоичный кот. Да. А Соньк-ку ждут давно, там, в-в гостииной... Ку-кушать – кушали, а выпить со мной даже не захотели. И ччего же ты стоишь, Сооо? Вся аррмия у…у нас – в карррмане!
И у Сони застучало в ушах.
- Не надо смеяться надо мной, - с деланным спокойствием произнесла она, - Это была бы жестокая шуточка.
Но, не спрашивая разрешения, надувалась перламутровым пузырьком надежда…
- Это надо мной сегодня посмеются, - совершенно трезвым голосом заметил дядя, и все сообразили, что с его стороны был маленький розыгрыш, - Скоро уже доедут – и вспомню, где все раки зимуют. А ты беги уже, потому что кое-кто почти созрел искать тебя по городу!
«Неужели это со мной? Но если я совсем не так поняла, то точно будет истерика, и никто на десять километров вокруг не будет праздновать!»
- Повезло Соньке, правда? Так что ей теперь не до нас, ииии… можем смело пойти ко мне. Тивку проводим, а потом…
Но Соня, уже сорвавшаяся не разувшись, нашла в себе силы вернуться и умолить всех троих не исчезать, а переодеваться, греться, перекусывать, а дядя заверил её, что поспособствует.
____________________________________________________________
- Так значит когда ты мне всю эту музыку слал, сам ехал ко мне в поезде?! И даже не намекнул?! Ничего себе «скромный подарочек»!
- А хорошо придумал, правда? И сюрприз, и чтобы тебе день не изводиться.
- Навсегда. Навсегда. Ко мне… Дождалась!!
Соня даже не сразу поняла, что он как-то странно отвечает на её прикосновения. Немного отстраняется.
- Что, Миш? – спросила она, замерев. Неужели и до них что-то добралось – недоброе?
- Нну… - он, как раньше, широко улыбнулся, - Небольшая плата за то, чтобы быть сейчас с тобой. Немного больно – здесь и здесь, - он взял Сонины ладони и обозначил, где именно, - А вот здесь – не больно, здесь ты останешься…
Соня приподняла рукав его свитера и с оторопью обнаружила ниже локтя сразу две перевязки - пошире и поуже.
Миша перехватил её руки и поместил себе на плечо и на шею.
- А где ещё? Больно?!! Плата? Это что же? Я так и знала; кто же эта сволочь?
- Спокойно, все живы, и даже не факт, что «сволочь» была. Я обжёгся немного.
Он поцеловал смертельно побледневшую Соньку, расстегнул её куртку, и сказал:
- Ты насквозь мокрая. Где это вы были? А ещё про неординарный конец коттеджа хотелось бы, наконец, разузнать!
- Нни…чего интересного, - Соня стала заикаться и испугалась, что расплачется. Поймала Мишину руку, - Больно, да? Кожа горячая… И будешь делать вид перед всеми, что всё в порядке?
- Да нет, нет, всё не так, нормально я себя чувствую. А рассказываю только потому, что такого шила в мешке не утаишь. Мне в целом повезло, всё сложилось… для меня. Знаешь, раны победителей заживают быстро. А в поезде, наконец-то, выспался, правда, проводник решил, что будить меня нужно непременно словами «рота, подъём!», где человечность?
- Кого ты победил?! – ахнула Соня, - Подожди! Пойдём в мою комнату… то есть, где я теперь с девчонками проживаю. Ты всё как следует расскажешь, а то здесь скоро будет много народу, а я хочу только с тобой побыть!
___________________________________
Соня не могла понять, она так замёрзла или зубы стучат от волнения?
- Миша, не молчи!
- Хорошо. Только ты переодевайся… иди. Сначала похвастаюсь, что выяснил таки этимологию «Агдя», которая нам непонятна была. Лет триста назад…
…суровые бородатые люди основали в том неприступном суровом месте поселение, где жили согласно суровым законам. А суровость, как считается, исходила от общинного намерения изолироваться от нечестивого внешнего мира (прямо как ныне князь Каракатицкий со своим Эрроем), да только суровая та земля не хотела родить всё, что человеку надо. И ходили они с пушниной и ископаемым перламутром порой за сотни километров к югу, за зерном, овощами, поделочным деревом и льняными нитками, тщательно шифруя свой путь и место жительства. На вопрос «а где ваша деревня?», по их понятиям, следовало отвечать сквозь зубы: где да где, в «а где?».
Неясно, почему название не сложилось, к примеру, как Адалёк или Аоткуд.
Спустя несколько столетий, поведал Миша, на месте того поселения потомки тех горных охотников выстроили магазин (не назовём его супермаркетом, нет, хоть и нет крупнее него в городе). Не далее как вчера командир отправил Мишу, чтобы тот, эхм, кхм, закупил ёлочных игрушек и ещё некоторых фиговин (да, да, это же новогодняя история, из обстоятельств которой следует, что украшенными ёлками не брезгуют ни в военных частях, ни в домах аборигенов). Задание было из тех, что солдатами в их полном лишений (в плане развлечений) существовании воспринимаются на ура – хоть немного подышать неуставным воздухом, а также прогуляться нестроевым шагом по обледенелым улочкам с их сильными перепадами высот (что позволяет кое-где разнообразить досуг катанием на армейских подошвах). Миша с удовольствием убедился:что игрушки, что фиговины, даже конфетти завалящие уже три дня как вычищены с полок населением, да отправился обратно. Сэкономил изрядно времени. С этого момента уместно вспомнить известную сказку «Не садись на пенёк!», законы которой он привёл в действие дальнейшим безответственным поведением.
- Иду и понимаю, что смертельно хочу кофе. По сторонам высматриваю, где он водится.
- А почему кофе? И кофе ли? – ворчливо (дабы не выдать, что Миша почти насмешил её пафосным предисловием) осведомилась Соня.
- Кофе, кофе. С алкоголем, например, там связываться себе дороже во всех смыслах. А кофе, возможно, не убьёт, даже если контрафакт. Просто уже не можно было мне пить каждый день чай и только чай, да ещё принудительно посахаренный.
Заметил Миша по дороге диво дивное - давно заявленный и недавно открытый ночной клуб под горделивым названием «Панорам Ка-Эм-Супер», в народе, впрочем, именуемый «Рамка-Суп».
- Прямо случайно и по дороге, да?
- Если бы не по пути, были бы у меня сейчас проблемы. Сонь, видал я ночные клубы. Настоящие, стильные - «правильные». Во всяких побывал, чтобы таким соблазниться. Просто вижу через прозрачные двери, что там вроде бар и столики. Думаю, пусть найдут мне любого, хоть самого паршивого кофея, хоть из пакетика «3 в 1», да хоть ячмень из цикория или наоборот. Не до снобства как-то стало, знаешь. Погреться заодно, минус пятнадцать если что. Ну как знал – там в оформлении такой провинциальный шик, одно удовольствие посмотреть, старые дома культуры напоминает, даже фикус в кадке в углу. Правда, это было только внешнее помещение, дневное, а вход дальше наглухо закрыт.
Миша слыхал, что этот клуб чуть ли не из конюшни или курятника перестроили и далее модифицировать грозились, как только поднакопят капитала. Но только если местные радикальные блюстители нравственности прежде не сожгут его, как обещали. И всё равно для молодёжи счастье это, и вот сидит Миша у стойки, что-то такое пьёт (нечто между цикорием и ячменём, три, а может, пять в одном), а также ест сосиски с лепёшкой, что закономерно. Сквозь дверь поглядывает на случай промелька командования или сослуживцев, чтобы спрятаться (за фикус, больше некуда), так как гурманство, сибаритство и собственно нахождение в заведении есть нарушение дисциплины. И подтягивается сюда же местная, осчастливленная, молодёжь…
Соня вообразила местных громил и неравную драку. Возможно, с раскалёнными предметами в качестве оружия. Абсурд, но ничего не поделать с воображением. А когда Миша сказал, что это были четыре девушки, только горестно вздохнула.
- Они расселись вокруг меня, поназаказывали коктейлей и…
1., продолжение
Новый, новые, новое
1.
читать дальшеЧто за обстоятельства, которые заставляют одних под Новый Год умирать в снегу, а других часами бродить по парку в одиночестве? Не одного ли порядка эти вещи? Теперь Эгле представлялось так, будто на ней, такой счастливой, есть долг закрыть мировой сквозняк, который образовался в душе у каждого после произошедшего. Но с чего начать, не знала. Она спросила Тиву:
- Ты далеко живёшь? Наверное, замёрзла?
- Близко. На улице Папоротников.
Где это, никто из троих не знал, но почему-то не спросили.
- На Папоротников не поеду! – объявил таксист, - Это же на куличках, я там застряну в сугробах и вообще сегодня не попаду домой; только что обещал жене, что беру последних людей и поспешаю с ними.
- Ты – добрый человек, - Тива наклонилась к нему и произнесла это совсем без иронии, - И верно, там изрядные сугробы. Я выйду, где все.
- А давай тогда и ты ко мне, - предложила неожиданно для самой себя Соня, которая так устала, что не смогла как следует разозлиться на водителя, - Посушишься, а там решим.
Тива пришла на помощь, не паникуя и не спрашивая ненужного, помогла Соне взять себя в руки – похоже, что не только ей, с Тивой они успешно спланировали действия и последовательно осуществили. Соня испытывала благодарность такого рода, как если бы Тива не взяла на себя четверть тяжести события, а выкинула её полностью прочь.
- Спасибо, Соня. Я как раз посмотрю на мозаику в Крыльях, о которой все в городе говорят.
____________________________________________
- Здесь и живём. Проходите, что ли, всё в порядке, да? Не будем больше вешать нос?
- Да нам с Эгле лично всяко – незачем! – тут же заявил Мартын, - А у нас Новый Год, а у вас?
- А у него…
- А у него – нет, не год, а что-то другое… новое. Просто, девчонки, не могу больше об этом.
- Тогда садитесь сюда, снимайте ботинки, выливайте из них воду вот сюда… - предложила Соня.
Они уговорились, что до завтра не скажут родным о страшной находке. Им показалось, что так правильно (потом, может быть, их опросят как свидетелей). И сейчас, оттаивая, постепенно приходили к тому, что смолчать вовсе не так трудно.
- А, во…вот и вы, вы! Ну, ну и горазды по сугробам рассекать! Иии почему М-мартын один – а Эглей – два… две? Три? Двее!
Дядя оказался пьян. И это задолго до начала застолья, что совсем на него не похоже! Через несколько дней Соня поймёт, почему ему стоило быть пьяным, но сейчас ей стало, конечно, стыдно.
- Вы полагаете, мы с Тивой похожи? - растерялась Эгле.
- Со стороны виднее! - уверила её Тива, смешно скопировав её позу и улыбнувшись Льву приветственно.
- Ну-у, это даже хорошо, продолжайте в том же… двоиться. Двоичный кот. Да. А Соньк-ку ждут давно, там, в-в гостииной... Ку-кушать – кушали, а выпить со мной даже не захотели. И ччего же ты стоишь, Сооо? Вся аррмия у…у нас – в карррмане!
И у Сони застучало в ушах.
- Не надо смеяться надо мной, - с деланным спокойствием произнесла она, - Это была бы жестокая шуточка.
Но, не спрашивая разрешения, надувалась перламутровым пузырьком надежда…
- Это надо мной сегодня посмеются, - совершенно трезвым голосом заметил дядя, и все сообразили, что с его стороны был маленький розыгрыш, - Скоро уже доедут – и вспомню, где все раки зимуют. А ты беги уже, потому что кое-кто почти созрел искать тебя по городу!
«Неужели это со мной? Но если я совсем не так поняла, то точно будет истерика, и никто на десять километров вокруг не будет праздновать!»
- Повезло Соньке, правда? Так что ей теперь не до нас, ииии… можем смело пойти ко мне. Тивку проводим, а потом…
Но Соня, уже сорвавшаяся не разувшись, нашла в себе силы вернуться и умолить всех троих не исчезать, а переодеваться, греться, перекусывать, а дядя заверил её, что поспособствует.
____________________________________________________________
- Так значит когда ты мне всю эту музыку слал, сам ехал ко мне в поезде?! И даже не намекнул?! Ничего себе «скромный подарочек»!
- А хорошо придумал, правда? И сюрприз, и чтобы тебе день не изводиться.
- Навсегда. Навсегда. Ко мне… Дождалась!!
Соня даже не сразу поняла, что он как-то странно отвечает на её прикосновения. Немного отстраняется.
- Что, Миш? – спросила она, замерев. Неужели и до них что-то добралось – недоброе?
- Нну… - он, как раньше, широко улыбнулся, - Небольшая плата за то, чтобы быть сейчас с тобой. Немного больно – здесь и здесь, - он взял Сонины ладони и обозначил, где именно, - А вот здесь – не больно, здесь ты останешься…
Соня приподняла рукав его свитера и с оторопью обнаружила ниже локтя сразу две перевязки - пошире и поуже.
Миша перехватил её руки и поместил себе на плечо и на шею.
- А где ещё? Больно?!! Плата? Это что же? Я так и знала; кто же эта сволочь?
- Спокойно, все живы, и даже не факт, что «сволочь» была. Я обжёгся немного.
Он поцеловал смертельно побледневшую Соньку, расстегнул её куртку, и сказал:
- Ты насквозь мокрая. Где это вы были? А ещё про неординарный конец коттеджа хотелось бы, наконец, разузнать!
- Нни…чего интересного, - Соня стала заикаться и испугалась, что расплачется. Поймала Мишину руку, - Больно, да? Кожа горячая… И будешь делать вид перед всеми, что всё в порядке?
- Да нет, нет, всё не так, нормально я себя чувствую. А рассказываю только потому, что такого шила в мешке не утаишь. Мне в целом повезло, всё сложилось… для меня. Знаешь, раны победителей заживают быстро. А в поезде, наконец-то, выспался, правда, проводник решил, что будить меня нужно непременно словами «рота, подъём!», где человечность?
- Кого ты победил?! – ахнула Соня, - Подожди! Пойдём в мою комнату… то есть, где я теперь с девчонками проживаю. Ты всё как следует расскажешь, а то здесь скоро будет много народу, а я хочу только с тобой побыть!
___________________________________
Соня не могла понять, она так замёрзла или зубы стучат от волнения?
- Миша, не молчи!
- Хорошо. Только ты переодевайся… иди. Сначала похвастаюсь, что выяснил таки этимологию «Агдя», которая нам непонятна была. Лет триста назад…
…суровые бородатые люди основали в том неприступном суровом месте поселение, где жили согласно суровым законам. А суровость, как считается, исходила от общинного намерения изолироваться от нечестивого внешнего мира (прямо как ныне князь Каракатицкий со своим Эрроем), да только суровая та земля не хотела родить всё, что человеку надо. И ходили они с пушниной и ископаемым перламутром порой за сотни километров к югу, за зерном, овощами, поделочным деревом и льняными нитками, тщательно шифруя свой путь и место жительства. На вопрос «а где ваша деревня?», по их понятиям, следовало отвечать сквозь зубы: где да где, в «а где?».
Неясно, почему название не сложилось, к примеру, как Адалёк или Аоткуд.
Спустя несколько столетий, поведал Миша, на месте того поселения потомки тех горных охотников выстроили магазин (не назовём его супермаркетом, нет, хоть и нет крупнее него в городе). Не далее как вчера командир отправил Мишу, чтобы тот, эхм, кхм, закупил ёлочных игрушек и ещё некоторых фиговин (да, да, это же новогодняя история, из обстоятельств которой следует, что украшенными ёлками не брезгуют ни в военных частях, ни в домах аборигенов). Задание было из тех, что солдатами в их полном лишений (в плане развлечений) существовании воспринимаются на ура – хоть немного подышать неуставным воздухом, а также прогуляться нестроевым шагом по обледенелым улочкам с их сильными перепадами высот (что позволяет кое-где разнообразить досуг катанием на армейских подошвах). Миша с удовольствием убедился:что игрушки, что фиговины, даже конфетти завалящие уже три дня как вычищены с полок населением, да отправился обратно. Сэкономил изрядно времени. С этого момента уместно вспомнить известную сказку «Не садись на пенёк!», законы которой он привёл в действие дальнейшим безответственным поведением.
- Иду и понимаю, что смертельно хочу кофе. По сторонам высматриваю, где он водится.
- А почему кофе? И кофе ли? – ворчливо (дабы не выдать, что Миша почти насмешил её пафосным предисловием) осведомилась Соня.
- Кофе, кофе. С алкоголем, например, там связываться себе дороже во всех смыслах. А кофе, возможно, не убьёт, даже если контрафакт. Просто уже не можно было мне пить каждый день чай и только чай, да ещё принудительно посахаренный.
Заметил Миша по дороге диво дивное - давно заявленный и недавно открытый ночной клуб под горделивым названием «Панорам Ка-Эм-Супер», в народе, впрочем, именуемый «Рамка-Суп».
- Прямо случайно и по дороге, да?
- Если бы не по пути, были бы у меня сейчас проблемы. Сонь, видал я ночные клубы. Настоящие, стильные - «правильные». Во всяких побывал, чтобы таким соблазниться. Просто вижу через прозрачные двери, что там вроде бар и столики. Думаю, пусть найдут мне любого, хоть самого паршивого кофея, хоть из пакетика «3 в 1», да хоть ячмень из цикория или наоборот. Не до снобства как-то стало, знаешь. Погреться заодно, минус пятнадцать если что. Ну как знал – там в оформлении такой провинциальный шик, одно удовольствие посмотреть, старые дома культуры напоминает, даже фикус в кадке в углу. Правда, это было только внешнее помещение, дневное, а вход дальше наглухо закрыт.
Миша слыхал, что этот клуб чуть ли не из конюшни или курятника перестроили и далее модифицировать грозились, как только поднакопят капитала. Но только если местные радикальные блюстители нравственности прежде не сожгут его, как обещали. И всё равно для молодёжи счастье это, и вот сидит Миша у стойки, что-то такое пьёт (нечто между цикорием и ячменём, три, а может, пять в одном), а также ест сосиски с лепёшкой, что закономерно. Сквозь дверь поглядывает на случай промелька командования или сослуживцев, чтобы спрятаться (за фикус, больше некуда), так как гурманство, сибаритство и собственно нахождение в заведении есть нарушение дисциплины. И подтягивается сюда же местная, осчастливленная, молодёжь…
Соня вообразила местных громил и неравную драку. Возможно, с раскалёнными предметами в качестве оружия. Абсурд, но ничего не поделать с воображением. А когда Миша сказал, что это были четыре девушки, только горестно вздохнула.
- Они расселись вокруг меня, поназаказывали коктейлей и…
1., продолжение
@темы: книга 1, сны лесошишья, жизнь волшебная